Наталья Федченко

Пять впечатлений о «Пяти вечерах», или Наши в Питере

Впечатление первое. Традиции и приметы времени

Пятый всероссийский театральный фестиваль «Пять вечеров» был основан в 2004 году и с тех пор проходит ежегодно в течение пяти дней в феврале, заканчиваясь празднованием дня рождения Володина. Фестиваль 2009 года, на который из разных городов было привезено семь спектаклей, стал юбилейным не только потому, что проходил в пятый раз. 10 февраля исполнилось 90 лет со дня рождения Александра Моисеевича, а также в этом году отмечается 50 лет пьесы «Пять вечеров» и одноименной легендарной постановки БДТ.

Фестиваль уже обзавелся определенными традициями, некоторые из которых были запланированы, а другие появились самостоятельно. К примеру, подмечена забавная закономерность — программы «нечетных» фестивалей состоят только из постановок пьес Володина, в фестивалях же с четными номерами участвуют постановки по пьесам околоволодинских авторов.

Традицией стало и «гадание по Володину» (в этот раз случайно выбранными строчками оказались «В прошлое уходят города, переулками струятся годы, словно зеленеющие воды тихо пропускают невода»), и фестивальная газета «Проба пера», выпускаемая ежевечерне коллективом молодых авторов, и премия «Пять вечеров». Статуэтку Володина работы Резо Габриадзе, остающуюся на память о фестивале у театральных коллективов-участников, на этот раз вручали и индивидуально — актерам Зинаиде Шарко, Людмиле Гурченко, Лилии Толмачевой и Станиславу Любшину — первым исполнителям ролей в «Пяти вечерах» на сцене и в кино. В этом году у фестиваля появился свой сайт www.volodin-fest.ru и группа в «ВКонтакте», в первый раз среди посетителей фестиваля проводилось анкетирование.

К особой, обязательной фестивальной традиции относится производящий незабываемое впечатление, особенно на неподготовленных зрителей, «буфет по советским ценам» и с советским же ассортиментом. Бутерброд с килькой там можно купить за 15 (современных) копеек, а бутылку водки «Пшеничной» за 40. Впрочем, сытно поужинать на рубль удавалось немногим счастливцам, скорее же буфет вместе с заправляющей хозяйством буфетчицей Клавой относился к особому фестивальному аттракциону. Легендарная Клава являла собой образец советского обслуживания. Намеренно обсчитывала и не доливала в стакан полагающееся количество сока. Не торопясь, красила за прилавком губы. Невзирая на очередь, неожиданно уходила «на склад». И меланхолично отпускала в ответ на покупательские вопросы, не артистка ли она: «Ой, чё б тогда я тут стояла — артистки-то все вон в кино снимаются. А вы, мущщина, вообще второй раз без очереди лезете».

Впечатление второе. Такие разные и непохожие

Не буду утверждать наверняка, но, кажется, самые популярные в театрах володинские пьесы — это не «Пять вечеров» и не «С любимыми не расставайтесь», которые на этот раз в фестивальной афише отсутствовали. Напротив, обнаружился интерес постановщиков к… не то чтобы «малоизвестному Володину», но к Володину «неволодинского» времени. Выбор пьес коснулся прошлого — от доисторического времени до советских двадцатых, а володинскими героинями в основном стали не «фабричные девчонки», а персонажи, некогда выдуманные классиками и приобретшие под пером Александра Моисеевича свой особенный — володинский — характер.

Чуть ли не единственным исключением из этого негласного правила оказалась «Моя старшая сестра» в постановке Михаила Левитина (Московский театр «Эрмитаж), приведшая в некоторое удивление трактовкой пьесы и совершенной странностью или, как сейчас говорят, неадекватностью героини. Она — смертельно испуганная, непричесанная, суетливая, жалкая, с открытым ртом, остановившимся взглядом и надрывно-визгливым, с интонацией на одной ноте, голосом. Внешнее сходство актрисы с Татьяной Дорониной, использование в оформлении соответствующих духу того времени декораций, старых театральных афиш и записей голосов великих советских актеров провоцировало на сравнение с известным фильмом. В итоге спектакль вызвал противоречивые отзывы и размышления на тему неожиданности прочтений…

Старым петербуржцам есть с чем сравнивать и обеих представленных на фестивале «Дульсиней Тобосских» — как и большинство спектаклей фестиваля, они прошли именно в стенах театра имени Ленсовета, где когда-то блистала в заглавной роли Алиса Фрейндлих (между прочим, председатель оргкомитета нынешнего фестиваля).

Дульсинея, предъявленная Лысьвенским муниципальным театром драмы, маленькая, смешная, неуклюжая, с оттопыренной попой и бантиками на вульгарном розовом платье, весьма напомнила неудачливую Проню Прокоповну из фильма «За двумя зайцами». Постоянная ее глупость, неразвитость, некрасивость, вызывающая саркастические улыбки, подчеркивается на протяжении спектакля — только необузданное воображение полусумасшедшего Дон-Кихота могло увидеть прекрасную Дульсинею в этой простушке. И лишь в последнем акте, открываясь, отдаваясь настоящему чувству (символично здесь распускание до пят роскошных рыжих волос) она обнаруживает в себе подлинную Дульсинею, настоящую Женщину.

«Дульсинея» Ярославского государственного театрального института (режиссер спектакля и мастер курса Александр Кузин поставил «Месяц в деревне» в новосибирском «Глобусе») решена в «настоящем испанском стиле». Мантильи, широкие пояса, белые блузки, открытые плечи, «настоящее испанское вино»… Любое действие на сцене — драка ли, любовное ли признание — наглядно и временами пародийно сопровождается живым аккомпанементом испанской гитары. Однако в самой актерской работе нет комикования — эта Дульсинея неграмотна, но не глупа и исполнена достоинства. Работа ярославских студентов, несмотря на жесткую критику зубастых акулят из «Пробы пера», показалась очень качественной и интересной.

Впечатление третье. Володинские героини в монологах

Можно ли назвать это тенденцией, тяготением к малым формам — неизвестно, но факт остается фактом. Целых три фестивальных спектакля — «Идеалистка» (Российский академический молодежный театр), «Свадебный марш в интерьере времени» (Классический театр), «Я скучаю по тебе» (Фестиваль имени Володина и Самарский театр-центр юного зрителя «СамАрт») — в плане текстового наполнения оказались состоящими из сочетаний мини-пьес Володина в различных вариантах. В итоге зрители три раза услышали наивно рассказанную от первого лица историю Офелии, три раза посочувствовали Агафье Тихоновне, сравнили два прочтения пьесы «Идеалистка»…

Тема поиска володинской героини прозвучала во всех спектаклях, показанных на фестивале, но здесь выбор материала задал форму не только мини-, но и моно-спектакля, сосредоточив внимание на героине — и актрисе. В «Идеалистке» других актеров нет — актриса Ульяна Урванцева, похожая на «кареглазую» Евгению Симонову своими горящими, сияющими глазами и торжествующей улыбкой, сама играет за двоих, и единственное реальное доказательство существования мужчин в этом мире женской фантазии — полупоющий, получитающий стихи Володина голос Александра Хочинского. В «Свадебном марше в интерьере времени», почему-то оформленном преимущественно в радостно-советском стиле, с плакатами, доской почета и красным знаменем-занавесом, появляющаяся время от времени вторая героиня не несет никакой функциональной нагрузки, кроме того чтобы дать актрисе время переодеться. Она лишь развлекает, то появляясь в пионерском галстуке или в виде крепенькой бодрой физкультурницы, заставляя зрителей делать утреннюю гимнастику, то деловито демонстрируя плакаты, выпущенные некогда советским здравоохранением: «Позаботилась ли ты о своих грудях?» Герой — настоящий, осязаемый мужчина — есть лишь в «Я скучаю по тебе» (собственном продукте и, возможно, лучшем спектакле фестиваля). Он появляется — но лишь в ее отсутствие. Приносит цветы и оглядывает комнату, явно примеряясь к будущей жизни здесь и мечтая об этом. Уходит — не повидавшись. Наконец, встретившись, — они тут же расходятся по разным углам. Грустно?

Володинская героиня часто одинока, несмотря на свою готовность беззаветно любить… Даже используя классические сюжеты и героинь, автор придает им особенные, володинские, черты, отчего Офелия кажется нашей современницей, а незадачливую невесту Агафью Тихоновну становится до невозможности жаль. Нашлась ли среди этого многообразия женских лиц володинская героиня, получилась ли?

Пожалуй, это, простите, не восторженная старая дура с экскурсоводческими интонациями из «Свадебного марша», и не пьянчужка Оля из рассказа «Всё наши комплексы». И даже не Агафья Тихоновна, откровенно сумасшедшая у Ларисы Дмитриевой: ходит, увешанная бантиками на веревочках и зовет своего Ивана Кузьмича «кс-кс».

Показалось, что ближе всего к володинскому подошла актриса Роза Хайруллина в «Я скучаю по тебе». Маленькая, с мальчишеской стрижкой и пластикой, невыразимо комичная со своими песенками в стиле «Маруся отравилась» и порою бросающаяся как в омут в отчаянный полудикий танец — вызывая смех сквозь слезы…

Впечатление четвертое. Наши в Питере!

Увидеть торговлю не довелось, но подтвердить огромный интерес питерского зрителя к Афанасьеву вообще и спектаклю «Две стрелы» в частности могу под присягой. Новосибирский городской драматический театр под руководством Сергея Афанасьева уже стал своего рода талисманом фестиваля, в котором участвует в третий раз и всегда на ура принимается питерскими поклонниками, коих, поверьте, немало. (Порадовал случайно услышанный на входе обрывок разговора двух интеллигентных пожилых женщин: «Это же Афанасьев, его все знают»).

Кто виноват в том, что спектаклю не дали большую сцену и возможность сыграть два раза — разбираться не будем, но это обстоятельство, к сожалению, привело к тому, что многие желающие попасть «на Афанасьева», в надежде на чудо простояв напрасно на входе, были вынуждены разойтись по домам.

«Сюрпризных моментов» участия НГДТ в фестивале в этом году было два. Во-первых, вместо «старой гвардии» в спектакле заняты актеры преимущественно из недавних первых выпускников Новосибирского театрального института (ныне актеров «Первого театра»). И, во-вторых, привезенного спектакля еще не видел никто — ведь премьера, в Новосибирске назначенная только на середину февраля, в рамках фестиваля состоялась уже 7-го. Не обошлось без волнения и некоторой скованности, свойственной первым показам, что восполнилось старанием, энергией и энтузиазмом молодости.

И не зря пьеса была поставлена в основном на студентов и молодых актеров театра. Желание каждого из них проявиться, раскрыться, заявить о себе и своем персонаже создало галерею ярких и точных образов.

Черепашка (Ольга Епанчинцева) — застенчивая девушка-заика в очках, с учительским узлом волос. Глава рода (Александр Яковлев) в образе «председателя колхоза» — с портфелем и в белой шляпе. Ходок (Артем Находкин) — Казанова-хиппи в джинсах и с длинными волосами. Пародийный Красноречивый (Павел Южаков), брызгающий слюной. Обаятельный и самоуверенный Человек от театра (Павел Поляков). Скромный и рассудительный Ушастый (Виталий Гудков). Томная вдова (Юлия Миллер).

Впрочем, знакомые лица создавали эффект присутствия в Новосибирске, а лицом к лицу лица не увидать. Может, стоит послушать голоса молодых критиков со стороны?

Впечатление пятое. Прощальное

День рождения Володина… Утро 10 февраля… Автобус в Комарово… Неожиданно обнаруженный едва по выезде из города зимний пейзаж после расхлябанной петербургской почти-весны. Заснеженная могила Володина, инкрустированная свежими цветами…

Накрытый стол у автобуса. Воспоминания и тосты… Володинские сто грамм…

А вечером — после завершающего спектакля — празднование дня рождения Александра Моисеевича… Огромный торт с надписью «Пять вечеров» и 90 свечами… Вручение премий… Импровизированный концерт… Теплота общения, прощание и расставание…

P. S. Есть основания надеяться, что постоянные финансовые затруднения не помешают провести в следующем году уже шестой володинский фестиваль.

Есть все основания полагать, что талисман фестиваля — театр Афанасьева — приедет с очередным спектаклем по Володину.

Увидеть это — стоит.