Такая любовь

ЛЕНА
МАМА ИРА
БАБУШКА НАДЯ
МУЖЧИНА С ЧЕМОДАНАМИ
ПАПА
АРТЕМ
ПАША
ДИРЕКТОР
УРОД
БАЛАБОЛ
ПОДРУГА-АКУШЕРКА
СЕМЕНОВНА

Это лет десять назад было. Я тогда забеременела. Все в порядке, вроде, мы рожать думали, ребенка оставлять. Все хорошо было. Неделя прошла. Две недели. Уже около двух месяцев было. Вдруг началось кровотечение. А у меня соседка-акушерка. Хорошо мне. Я к ней. Она говорит — в роддом бежать надо. К гинекологу. А у меня прописки местной нету. Куда ж я побегу?

Она меня привела в регистратуру. К какой-то тетеньке. Там такая пожилая тетенька сидит. Я так и так говорю: я беременна и кровотечение открылось. Дайте кого-то из врачей! А к кому вы ходили? К заведующей отделения. Она в отпуске. А будет когда? А кто ее знает. Так, хоть кого-то мне дайте! Я же беременна. Она говорит: а где вы прописаны? А у меня же прописки нету. Говорю ей: нету прописки.

Извините, тогда, не имею права. И даже не смотрит на меня. Как это «не имеете права?» Вот так, не имею. У меня кровь оттуда. Я умереть могу. Она говорит: у вас деньги есть? У нас тут девочка молодая может принять. У меня голова кружится. 50 гривен есть? Кошелек вытянула. Плохо мне. Так есть 50 гривен? Возьмите, говорю. Она деньги сама вытянула. Улыбнулась так. Вышла ко мне. Под руки взяла. И пошли мы по коридорам. И только двери, двери, двери…

Открывается дверь. Тесная комнатка в частном домике. Ире 14 лет. Она сидит на полу за уроками. Надя на кухне. Входит Мужчина с чемоданами.

МУЖЧИНА С ЧЕМОДАНАМИ. Здравствуйте! (Ставит чемоданы. Осматривается.) Тесновато тут у вас… Здравствуйте! А вас Ирой зовут? Да? Ну, как говориться, в тесноте, да не в обиде. А меня дядей Толей. Буду у вас жить. ИРА. Вы квартирант? МУЖЧИНА С ЧЕМОДАНАМИ. Надеюсь, что нет. У меня своя квартира имеется. ИРА. Моя мама мужчин в дом не приглашает! МУЖЧИНА С ЧЕМОДАНАМИ. Это хорошо! Скажи, Ира… НАДЯ. (из кухни) Ирка, что там такое? Делай уроки! ИРА. Тут это… Дяденька какой-то пришел. Говорит, жить с нами будет! НАДЯ. Какой еще дяденька? Ты что там придумала? Я сейчас… (выходит из кухни. К мужчине.) Ну что ты от меня хочешь? МУЖЧИНА С ЧЕМОДАНАМИ. Наденька, я пришел. НАДЯ. Я рада. ИРА. Мама, а кто это? НАДЯ. Один ненормальный. Три дня за мной шатается. Он уже уходит. МУЖЧИНА С ЧЕМОДАНАМИ. Я отсюда уйду только с вами! НАДЯ. Это, интересно, почему? МУЖЧИНА С ЧЕМОДАНАМИ. Потому-что я вас с первого взгляда еще там на базаре полюбил! Вот, продукты принес. Давайте помогу на стол накрыть. НАДЯ. Мы с Иркой сами справимся. МУЖЧИНА С ЧЕМОДАНАМИ. Вот, смотрите, принес. Портвейн три семерки. Белое. Вы такое пьете? НАДЯ. У нас бокалов нету. Только чашки. МУЖЧИНА С ЧЕМОДАНАМИ. Значит, будем из чашек. ИРА. Ой, торт «Сказка». А мы такое еще не ели. Дорогой, наверное. МУЖЧИНА С ЧЕМОДАНАМИ. Хочешь, каждое воскресенье будем тебе покупать? Только учись хорошо! НАДЯ. Пойду чайник ставить…

ЛЕНА. С тех пор и жила бабушка со вторым мужем, пока тот не умер. А первого я вообще не знала. Бабушку мою как замуж отдавали? Привели. Посадили. Фату одели. Рядом мужик. Поженили их. Родилось трое детей. Жили они долговато вместе. Лет 17. Естественно, никто никого не любил.

Дед постоянно под этим делом. Кочевали: то в России, то в Украине, то в Крыму. То там село, то там. Бабушка с детьми за ним постоянно. У нее всегда спрашивали: почему так много переезжаете? У вас муж военный? Да! Военный. Где-то напортачит, сразу выгоняют. В итоге они — развелись.

А когда второй муж умер, бабушка сама осталась. Только после смерти сына к нам в Николаев переехала.

ЛЕНА. Мамин старший брат — дядя Сережа — был два метра ростом. Очень высокий. Я его только на фотографиях видела. Он погиб. Я еще грудничком была. Выпил вина и на балкон. Очень высокий. На Абдулова похож был. Переклонился и упал на люк.

Умер от неразделенной любви.

У него жена Светка. Как он ее любил! Это нереально. Я не знаю, что там с ней случилось. Начала пить, колоться. А он все равно ее любил. По ночам искал. Вытягивал.

Он ей все прощал: Светочка, я же тебя люблю, только приди домой!

В конечном итоге, начала она к мужикам за деньги в постель. Уколоться ж надо.

А он хорошо кирнул. Очень вино любил. Переклонился и упал с 4-го этажа. Если б на траву, только поломал бы себе. А так: крышка люка бетонная. Полностью все раздроблено. Но живой еще.

Приехала скорая, увидели, что живой. Наклонились, и он сказал: Передайте Свете, что я ее люблю! И все. Умер.

А Светку эту нашли на третий день у мужиков в постели в каком-то притоне. Ей по-барабану. Пьянючая. Никакая. Стояла, черная на похоронах. Ей 30 было, а выглядела на 50.

Бабушка, его хоть в гробу увидела. А мама так и не полетела.

С билетами на самолет такие напряги были, что не достать. Мама, когда узнала, папу сильно просила, на коленях стояла. Толик, пожалуйста, у тебя же есть связи. Ты же учился. Ты ж там работал. Достань мне билет. Я 15 лет брата не видела. Хоть в гробу увижу.

И папа, я не знаю почему, он этого не сделал. Специально не пустил. Не нашел билеты. А мама все просила: боже, почему ты хоть раз в жизни не даешь человеку крылья? Почему к земле прибил?

ПАПА. Думаешь, я говно какое-то? Не пустил жену к брату на похороны? Это я летать должен! Я!

Господи, почему ты мне крылья не дал? К земле прибил!

Она меня просила, на коленях умоляла! Представляешь, с ребенком на руках за мной ползала. А куда ж ей лететь? Ленка-грудничек. Специально не пустил. Сказал, что билетов не достать. Знаешь, почему? Потому-что я казак. Мы стойкие. Нас просто так не возьмешь слезами бабскими.

Мы род свой ведем от казаков кубанских. В степях вольных. Мы свободные, понял. Мы четыре дня всего повстречались. Я в летном училище учился в Николаеве. Летать хотел. На дискотеки ходили. Она потом в свой Крым уехала.

Я через три дня за ней. Сватать поехал. Потому что у нас любовь была. Взяли машины и поехали. Волгу белую и копейку новую. Я форму одел. Фуражку. Летчик военный. А она в сарафане на босу ногу с пацанами в футбол гоняет. Такая она. Ребенок еще совсем. Сказали ее маме: мы за Иркою. Посватали. И уехали. Свадьбу уже в Николаеве играли. Настоящая мужская свадьба. Мы так напились. А ночью она меня Юрой называла. Не знаю, может бухой был и почудилось?

Не заладилось у меня. Не взяли меня летчиком. Слышишь, не взяли летчиком! Дежурным посадили. А она мне девку родила. Зачем мне девка? Мне фамилию продолжать надо. Я ее в роддом забирать не пришел. Потом простил правда. Люблю все-таки. Сказал, пацан мне нужен. Род продолжать. Нам зарплату задерживали. Я на завод ушел. Летчик на завод кораблестроительный. Родила она мне мальчика. Но что-то не то чувствую. Я в грузчики пошел. Жизнь заставила. Но что-то не то чувствую. Она мне ужин на стол. Дети эти. Летать хотел. А меня к земле клонит…

Тесная квартира. Тесный коридор. В углу — маленькая табуретка. Рядом — веник и тяжелый железный совок. В конце коридора, на кухне сидят Ира, ее Сын Артем и Лена. Лене 14 лет. Они молчат. Поздно. Тяжело. Тихо.

Кто-то начинает барабанить во входную дверь. Та чуть не слетает с петель. Ира спешит к двери.

МАМА. Накрывайте. Быстро. Дети, ну, быстрее.

Все начинают суетиться. Ира открывает дверь. Вваливается очень пьяный мужчина. Он отталкивает ее, тяжело падает на табурет.

ПАПА. Ужин давай.

Ира уходит на кухню.

ПАПА. Жена! Жена, иди сюда!

Ира идет к нему.

МАМА. Что тебе? ПАПА. Иди на хуй!

Ира уходит.

ПАПА. Жена! Жена!

Ира идет к нему.

ПАПА. Жена, иди на хуй!

Ира снова уходит на кухню. Ужин уже практически накрыт.

ПАПА. Жена! Жена! Жена! ЖЕНА!!!

Ира снова возвращается в коридор.

МАМА. Готово все. Иди кушать. ПАПА. Да пошла ты! Шо стоишь? Иди на хуй!

Голос бабушки из крошечной комнатки напротив:

БАБУШКА. Снова напился и кричишь. Тебя уже дети боятся. Дочка…

Мужчина бросает в комнату веник. Тот попадает в дверной косяк.

ПАПА. Блядь старая! (Ире) Шо ты тут стоишь? Стоишь шо? Шо стоишь ты? Стоишь шо?

Ира уходит.

ПАПА. Нет. Ты постой. Стой, я сказал! Скажи суке этой, чтоб не гавкала. Не гавкала на меня. Поняла? Когда она уже сдохнет? Спроси! Спроси, сказал! (Толкает Иру) Иди!

Ира стоит. Он на нее замахивается. Лена на кухне сидит вжавшись в неудобный табурет. Из кухни выбегает Артем. Ему около 12-ти. Бросается между Папой и Мамой.

АРТЕМ. Не тронь маму! Не тронь!

Мужчина бьет сына. Тот закрывает глаза и начинает вслепую отмахиваться. Ира лезет разнимать. Мужчина ее отталкивает. Она падает на табурет.

ПАПА. Ах ты ж гавненышь! Убью. Убью, на…

Хватает мальчика за горло. Поднимает по стене. Тот хрипит. Ира бросается мужчине на спину. Тот отбрасывает мальчика ко входной двери. Мальчик лежит. Не движется.

ПАПА. Убью. Убью, на… Я казак! Ты поняла? Казак! А ты хто? Шавка безродная! МАМА. Что ты с Артемкой сделал? Что ты сделал? ПАПА. Оклемается. Но он не казак. Слюнтяй он. (Хватает Иру. Бросает на пол так, что голова в комнате Бабушки, а ноги — в коридоре. Лезет на нее сверху) Могла родить мне нормального? Нормального… МАМА. Я милицию вызову… ПАПА. Уже вызывала! Я муж твой… МАМА. Слезь. Слезь. Не здесь. ПАПА. Роди мне нормального сына! Чтоб казак был! МАМА. Мне больно! ПАПА. Я же люблю тебя, Ирка! Дура, блядь! Люблю, понимаешь! Из говна тебя вынул, потому-что любил. МАМА. Мне больно! ПАПА. Терпи, блядь. Ради любви потерпеть можно! Кому ты еще нужна… МАМА. Ленка смотрит! ПАПА. Пусть смотрит, что такое любовь. Ну, не зажимайся. (Бьет Иру по лицу.) Вот так вот. Вот. Вот…

Мужчина все это время не замечает, что Лена встала с табурета. Тихо пошла по коридору. Взяла металлический совок.

ПАПА. Чувствуешь, как я тебя люблю? Чувствуешь?

Лена замахивается и бьет Мужчину по голове тяжелым совком. Тот валится набок. Лена бьет снова. Мужчина не движется. Ира лежит. Лена с остервенением бьет мужчину по лицу ногою в яркой босоножке. На койке все так же истошно орет Бабушка.

ЛЕНА. В милицию звони. В дурку! Вставай звони. Мама!

ИРА медленно ползет к телефону.

МАМА. Ты прости его дочка. Не надо бить. Прости…

Я совсем молодая была. 18 было. Я сама с Крыма. У меня там парень был. Юра. Мы с ним встречались. Отношения какие-то серьезные. У нас с ним любовь была. В Николаев в командировку поехала. И там этот нарисовался. Мы четыре дня повстречались. Четыре. На дискотеку ходили. И я в Крым уехала.

Через три дня он меня сватать приехал. А Юрка узнал. Вечером приходит и говорит: Ира, ну как же так. А я: ну восемнадцать мне. Говорю: приехали меня сватать. А я в сарафане на босу ногу с пацанами в футбол гоняю. А меня сватать приехали. Еще ребенок совсем.

Стою: знаешь, ну, сосватали. Выдают меня. Как же? У нас ведь такие отношения. Мы жениться собирались. А я ничего сделать не могу. Меня в Николаев забирают.

Это все смешно как бы…

Меня посватали и уехали. А Юра всю ночь на мотоцикле под окнами гонял. Виу! — туда. Виу! — обратно. Выпил сдуру и разбился. А я замуж вышла. Куда ж я денусь?

Ничего не чувствовала. Человек из-за меня погиб. А я не страдала. Может еще ребенок была. Сейчас взрослая уже. Я понимаю, что из-за меня человек погиб. Но ничего не чувствую.

У мамы всегда чего-то не хватало. Перебивались. То оладушки из тюльки, то макароны. Я в кафе работала — 5 грн смена. Сутки через трое. Это мало очень. А кафе на пляже. Южный Буг там и Ингул сходятся. Пляж там, пирс, а за пирсом запретная зона. Лодки стоят, гаражи в общем. А на пирсе рыбаки круглосуточно.

Там очень много этой вот тюльки было. Как вот по баночкам, только свежая. Я с бара бутылку водки брала. 7 гривен она, или 6, шмурдяк в общем. Бутылку на ведро тюльки меняла. И оладушки из нее дома пекла.

Значит, смотри. Берешь тюльку. Моешь ее прямо целую с головами, кишками. Вбиваешь туда яйцо, муку. Это как тесто получается. Лепишь так вот оладушки, с двух сторон жаришь и ешь. Можно просто ложкой выгребать. За уши не оттянешь.

У меня 2 кота жили: так они уже это есть не могли. Зато Артем каждый день прибегал. Что уже нажарила? И сидит. Нормально так: у папы объел, сюда прибежал. Мама тогда уже с Уродом жила. А я получается сама в квартире как королева.

ПАПА. Да ты блядь, а не королева! ЛЕНА. Это приличное агентство. ПАПА. Я тебе бумагу не подпишу! Будет 18 — делай, что хочешь. Хоть на панель. А сейчас блядовать не позволю. ЛЕНА. Там все прилично! Хорошие фотографы. Снимают в одежде. Не пристают совсем. ПАПА. Нет! ЛЕНА. Но это Киев, это такой шанс. Зарплата совсем другая. ПАПА. Что значит «другая»? ЛЕНА. Больше, чем в Николаеве. Тут за месяц не заработаешь, сколько там за один выход! ПАПА. А ты откуда знаешь? ЛЕНА. Думаешь, твоих алиментов нам хватает? ПАПА. Ты что, на подиуме подрабатываешь? С этими шлюхами? ЛЕНА. Когда я в баре на пляже работала, ты и слова не сказал. ПАПА. Я ходил и проверял, чтобы тебя не трогали! ЛЕНА. Ты бухать туда ходил со своими дружками и хвастался, что дочка на стюардессу пойдет! ПАПА. И ты пойдешь! ЛЕНА. Нет! ПАПА. Пойдешь! И будешь летать! ЛЕНА. Нет! ПАПА. Тогда, я сам поведу. ЛЕНА. Отцовский инстинкт проснулся? А где ж ты раньше был? Подписывай! ПАПА. А мать знала? ЛЕНА. Подписывай! ПАПА. Я тебя спрашиваю! ЛЕНА. Ну, знала! (Папа молчит) И что, устроишь ей выжженную землю? Вы уже сколько лет разведены? Забудь о ней, понял! ПАПА. Ах ты, шлюха малолетняя! Я же тебе добра желаю. Чтобы ты человеком стала! Мир увидела! Знаешь, как там наверху? Когда в облаках летишь и луна на крыле, или рассвет в иллюминаторе. Знаешь? Ни хуя ты не знаешь! Только собою торговать и можешь! Уходи! ЛЕНА. Как заговорил, поэт. Летчик недоделанный! Казак, блять! Все-равно уеду! Куда-нибудь уеду! ПАПА. В цирк езжай! Клоуном! Детей развлекать! Они часто разъезжают!

Пауза.

ЛЕНА. Пап, ну ладно. Погорячилась. Ну, подпиши, ну, пожалуйста. Нету в Николаеве жизни! Не люблю я это город. Ненавижу. Чужая совсем. Задыхаюсь тут! ПАПА. Я все сказал. ЛЕНА. Значит, нет? (Папа молчит) Ну, хорошо! Я еще 2 года потерплю, но после ты меня больше никогда не увидишь! ПАПА. Происки твоей мамаши? Это она все? Она научила? Уйди! ЛЕНА. Пойдешь набухаешься? ПАПА. Не твое дело? ЛЕНА. Ну чего ты хочешь? За подпись. Скажи, я все сделаю. Денег дать? ПАПА. Я же тебя люблю, а ты вот так вот. ЛЕНА. Сколько дать? 100-200? Говори? ПАПА. Иди на хуй! ЛЕНА. Боже, когда это закончится? Когда ты уже сдохнешь? Свалишься пьяный с пирса и сдохнешь к чертовой матери! ПАПА. И я тебя люблю! ЛЕНА. Иди ты на хуй со своей любовью!

Через 2 года, приехал в Николаев какой-то несчастный театрик детский. Собралась кучка актеров. Какой-то дядька костюмы пошил — и по городам.

А я к подруге пришла. Та медколледж заканчивала. И еще иногда стригла. Я всегда коротко стриженая была. И как-раз режиссер того театра, Паша, звонит ей и говорит: актриса нужна, ты будешь? Та ты шо! Я боюсь. У меня подруга есть, она обезбашенная, ничего не боится.

Ну, давай!

Пришла я. Они в город заедут, отбомбят все садики, школы и в следующий. Посмотрела, ничего такого, под фанеру все. Работать будешь? Сколько денег? Процент от билетов. Давайте!

Ну, а шо, сижу дома. Денег нету.

Поехали мы в Одессу. И зарплата так ничего. И одеться можно, и поесть. Квартиру директор снял. Жили там всей труппой. В трехкомнатной. В одной комнате директор с любовницей, она тоже актриса, в другой два хлопца и меня к ним туда. А в третей комнате Паша-режиссер и администратор. Администратор — это просто ужас. Паша сильно чистоплотный, а администратор — вообще: носки стоят, постоянный перегар, еще и травку покурить любит. А кровать одна. Паша два дня выдержал. А потом тихонечко так подходит:

ПАША. Лен, ну не могу. Ну, задыхаюсь. Ну, не выдерживаю. Давай его к пацанам, а ты со мной. Вальтом ляжем.

ЛЕНА. И так: пол дивана моя простынка, пол дивана Пашкина. С одной стороны моя подушка, в ногах его. Два разных одеяла. Легли спать с ним.

ПАША (перекладывает подушку) Та шо мы как неродные? ЛЕНА. А что делать будем? ПАША. Кроссворды разгадывать!

ЛЕНА. Никто ничего не подозревал и не знал вообще. Уже потом увидели. Смотрят: Паша купил мясо, капусту, а я из этого голубцы делаю.

ПАША. Мы решили, шо так дешевле будет.

ЛЕНА. А потом администратор вошел без стука, а мы лежим, обнялись, кроссворды разгадываем. Я так и знал! И мы такие: Тю. Он вышел и потом долго не разговаривал с нами. А позже я узнала, шо он любил меня и хотел в общем.

ЛЕНА. Па-а-а-ш, Па-а-а-ш! ПАША. Ууу? ЛЕНА. Шо-то меня колотит… ПАША. Та нормально, спи! ЛЕНА. Выспалась уже. ПАША. (колдует) Лена, спа-а-ать! ЛЕНА. Давай хоть раз серьезно! ПАША. Давай серье-е-езно спа-а-ать! ЛЕНА. Паша, я беременна-а! ПАША. Та нормально. ЛЕНА. Ну ты шо? Меня колотит как бешеную! ПАША. А ты проверяла? ЛЕНА. Дважды! ПАША. И каждый раз по полоске? ЛЕНА. Паш, не издевайся, мне всего 19. ПАША. Вот и родишь мне сына! ЛЕНА. А если девочку? ПАША. Нам придется расстаться. ЛЕНА. Я тебе «расстанусь»! (легонько бьет Пашу подушкой) ПАША. Так, хватит! Сделать тебе кофе? ЛЕНА. С молоком! Оно для нас полезное.

Паша идет готовить кофе. Лена сидит и обнимает подушку.

Проходит время. Они снова пьют кофе. В комнату входит Директор.

ДИРЕКТОР. Кофем балуемся? ВМЕСТЕ. Балуемся, господин директор. ДИРЕКТОР. А работать кто будет? ПАША. Актрису новую надо искать. ДИРЕКТОР. На кой хрен? ПАША. Все не вечно. Лена, это… ДИРЕКТОР. Че, померла? ПАША. Беременная! ДИРЕКТОР. Во дела. Блин! Блин! Блин, и че мне теперь делать? ПАША. Я ж говорю — замену искать! ДИРЕКТОР. И где я тебе ее возьму? Знаешь что, сам найдешь! Сам сделал — сам замену ищи! Будешь еще и продюсером. Девочек моих брюхатишь! ПАША. Ты это — попроще будь! ДИРЕКТОР. Попроще, блядь. Попроще? Щас будет тебе попроще? У нас что в контракте написано? Она моя еще год! Ты понял? ПАША. Ей рожать через полгода. ДИРЕКТОР. А меня не ебет! Будет работать! Или нахуй! ПАША. Че ты сказал? ДИРЕКТОР. Нахуй без зарплаты! В счет неустойки!

Паша хватает Директора за ворот.

ПАША. Мы на тебя без выходных ебашим! А ты, гнида, неустойку придумал! ДИРЕКТОР. Че ты меня хватаешь? Надо было смотреть, что подписываешь! ПАША. И шо будем делать? ДИРЕКТОР. Выход всегда есть… (Паша отпускает) Щас… Один звоночек — и побежит наша девочка к очень хорошему доктору. Проверено на собственном опыте. Тоже по молодости был неосторожным. Да и сейчас выручает… Короче, аборт я оплачу. Поедете в отпуск. Дня на два. Развеетесь. Отдохнете. И все забудем! С кем не бывает?

Паша молчит. Смотрит на Лену. Та обнимает еле округлившийся животик. Мурлычет чего-то себе под нос. Паша кивает ей: мол, согласна? Лена кивает: согласна! Паша молчит. Еще. И еще. Поднимает глаза на Директора. Бьет его. Директор падает. Паша бьет ногами.

ПАША. Аборт? Лучше б мать твоя аборт сделала! Чтобы не было таких ебанатов! Чтобы таких не повторялось! Отпуск? Зарплата, блять? Та иди ты на хуй со своею зарплатой! Подавись, сука, со своим отдыхом, со своим проверенным доктором. Лена, собирайся! ЛЕНА. Паша! ПАША. Собирайся быстро! ЛЕНА. Не кричи на меня! ПАША. Лена, блин… Ну, блин… ладно, прости. Но только собирайся, я тебя прошу! ДИРЕКТОР. (утирает разбитое лицо) Хер ты где работу теперь найдешь, сука! Будешь дворником ебашить! У меня связи везде! Тебе даже на завод не возьмут! На хуй отсюда! Забрали свои манатки и на хуй отсюда! Оба!

Квартира Урода. Лена сидит на кровати. У нее заметно округлившийся животик. Вокруг грязно. Стоит батарея пустых бутылок. Грязные тарелки с объедками.

УРОД. Нахуй отсюда, оба! Забирай своего Пашу и валите! ЛЕНА. Мы, вообще, к маме приехали! УРОД. Это моя квартира! От мамаши досталась! А твоя здесь просто живет! ЛЕНА. Ты ж, урод, с нее все соки выжал! Деньги все вытянул! Шо тебе еще надо? УРОД. Будете коммунальные платить! И мне по 100 гривен. С человека. ЛЕНА. Ты охренел? Видишь: я беременная? У Пашки работы сейчас нету. УРОД. Пусть дворником идет! Ему ж предлагали! ЛЕНА. Рот закрой! Он творческий человек. Режиссер! УРОД. Та хоть танцор — бесплатно вы жить не будете! ЛЕНА. Давай только коммунальные! УРОД. Нет! ЛЕНА. Тогда мы уйдем! Но и мама тут жить не будет! УРОД. Куда она денется? У нас же любовь. И жить ей негде. Побираться будете? ЛЕНА. Лучше побираться, чем с таким уродом жить! УРОД. Еще на панель можно! За тебя неплохие деньги дадут! ЛЕНА.Вообще охуел? Я Пашке скажу. УРОД. Ничего твой Пашка мне не сделает. Вы ж у меня живете! И делать будете то, что я скажу! (Пауза) Лена, а давай ты меня обслужишь? Обслужи меня! И можете оставаться! Так, иногда будешь только… Или можете с мамашей вдвоем, можете по очереди, я по-всякому люблю. (Лезет к Лене) ЛЕНА. Уйди, мразь! Алкаш, конченный! Руки убери! Сука! УРОД. Смотри, что у меня есть. Смотри! Бери, давай! Можешь зажмуриться!

Лена становится на колени. Урод подходит к ней ближе.

УРОД. Вот, умница! Иди к папочке!

Лена хватает пустую бутылку. Бьет его между ног. Вскакивает. Бьет согнувшегося Урода по голове. Еще и еще. Осколки разлетаются вокруг.

ЛЕНА. Урод, блять! Руку порезала! Ай, живот! Алкаш ебаный! Хрен старый! (Урод ворочается в луже крови) Где совок у тебя? Убраться надо, пока мама не вернулась…

А вечером я ей сказала: слушай, может хватит? Что это за любовь такая? Че тебя постоянно на мудаков тянет. А она говорит: ты не понимаешь, дочка!

Поговорили, короче.

А этот Урод нас все-таки выгнал. Мы с Пашкой три дня по Николаеву пешком шастали. Ходили в каждое общежитие, пока нас в «культуре» не взяли. Грязно. Воняет, но хоть не на улице. Не буду рассказывать…

А маме я потом от завода общежитие нашла. Пришла, вещи забрала, выпхала ее. А то уйдет от того, и куда? Ко мне в общежитие «культуры»? А там, если у вас кто-то ночует, за каждого по 5 гривен давай.

Не долго мы в «культуре» прожили. Пашка работу в Черкассах нашел. Это область другая. Хоть и далеко, зато почти по специальности. Актером взяли. В театр. «Кушать подано!» играть. А потом — как пойдет.

А мама совсем без присмотра осталась. Познакомилась в своей общаге с одним дяденькой. Я его Клоуном назвала. Он, типа, тоже актер. Массовик затейник. Бездарь-бездарью. Такое. Она с ним и не жила, а так что-то. То приезжал, то уезжал, а потом уехал и с концами. Мама говорит: на здоровье!

Зато этот Клоун ее со своим другом познакомил. Ничего такой, только Балабол. Я это уже потом узнала. Мама его долго мне не показывала.

ЛЕНА. Мам, покажи дядьку! МАМА. Та! ЛЕНА. Ну покажи, че ты? МАМА. Та он страшный. ЛЕНА. Шо, страшнее Урода. МАМА. Та он на бульдога похож. ЛЕНА. Та, нормально. Приручишь — будет дом сторожить. МАМА. Тебе не пора уже? ЛЕНА. Я посижу. МАМА. Пашка плакать будет. ЛЕНА. Потерпит без сиськи. МАМА. Ну пожалуйста, уходи. ЛЕНА. Шо щас придет? Я только посмотрю и все.

Входит Балабол. Он действительно похож на бульдога.

БАЛАБОЛ. Ну что, готова? Давай я чемоданы отнесу. ЛЕНА. Какие чемоданы? МАМА. Я не собрала. БАЛАБОЛ. А когда ты будешь готова? ЛЕНА. А меня Лена зовут. БАЛАБОЛ. А вы на заводе с Ирочкой работаете? ЛЕНА. Да, я ваша доця. БАЛАБОЛ. Ой, а Ира вас от меня прятала. Не ожидал, что вы такая красавица. Вам в модели надо. Или в артисты. ЛЕНА. Спасибо, так приятно. (маме) Видишь, а ты боялась. МАМА. Лена, тебя Паша ждет. ЛЕНА. Мама, чемоданы собирай! БАЛАБОЛ. Такая встреча. Отметить надо. Давайте, я за пивом схожу? ЛЕНА. Мне светлое. МАМА. А мне какое возьмешь.

БАЛАБОЛ уходит.

ЛЕНА. И сколько вы с ним встречаетесь? МАМА. Уже почти месяц. Он мне цветы дарит. Домой провожает. За ручку ходим. ЛЕНА. Как малолетки, блин. А квартира у него хоть нормальная? МАМА. Трехкомнатная «сталинка». Сам живет. С мамой. Они из-под евреев каких-то. У меня первый раз такое. ЛЕНА. Так а шо ты думаешь? МАМА. Не знаю, шо со мной творится. Боюсь третий раз официально. ЛЕНА. А что мешает просто так жить? МАМА. Мне сегодня Артемка снился. ЛЕНА. Давай, я помогу тебе чемоданы собрать. А то щас новый папа с пивом вернется.

Открывают шкафы. Собирают вещи. Складывают их в пакеты. Входит Балабол. Ставит пиво на стол. Молча забирает пакеты.

Мой брат Артем — мастер спорта международного класса. По спортивной акробатике. С шести лет занимался. А потом еще 10 лет по заграницам в цирке. Воздушным акробатом. Египет, Китай, Турция. Очень большой цирк. Там и танцовщицы и все такое. Жену себе там нашел.

Все нормально было. А потом сорвался с верху. И как-то неаккуратно так, что маты разъехались. И он между ними попал.

Их директор это все замять пытался. Денег жене предлагал. Она в балете у них раньше работала. А ей не до того было. Она по больницам лежала беременная. Выкидыш мог быть. Матку заморозили. У нее же все мышцы в тонусе. Танцовщицы вообще плохо рожают.

Она с больниц не вылазила. На похороны не попала. Я это все на себе вытянула.

Похоронить. Помянуть. Чтобы все, как у людей.

А мы с братом очень похожи были. Абсолютно одинаковые. Только у него лицо более овальное. А глаза одинаковые. Близнецы почти.

А как получилось? Мне всего девять месяцев, мама Артемом беременеет. Полтора года разницы. Хотела аборт делать — дедушка не дал. Сказал: не по казацки это! Один ребенок в семье — не семья. Так шо, вперед!

Я на похоронах сильно перенервничала. На три дня из Черкасс приехала.

А в Николаеве — все пьяные вокруг. Люди какие-то незнакомые. Толкаются. На поминках песни петь начали. Уже и забыли, чего собрались. А мне домой нельзя. Только вечером к маме добралась. И как скрутило меня. Но выходные. Больницы не работают. Терпеть надо.

Я к соседке. Она ж акушерка. Может чего посоветует?

Роддом. Узкий плохо освещенный коридор. Окошко регистратуры. Вдоль стен — лавочки. Сидят беременные женщины с хмурыми лицами. Суетятся мужчины в бахилах.

Дверь на улицу открывается. Молодая девушка ведет под рук Лtye. Видно, что той больно.

ПОДРУГА-АКУШЕРКА. Да держись ты. Ты, вообще, будешь держаться?

Лена молчит. Входная дверь остается открытой. Слышны возмущенные крики посетителей.

ПОДРУГА-АКУШЕРКА. Че разорались? Видите, ей плохо… (Лене) Тут стой. Вот так обопрись. Стой так. (смотрит на пустое окошко регистратуры) А эта где?

Сразу несколько голосов отвечает ей, что «куда-то вышла».

ПОДРУГА-АКУШЕРКА. А если она тут сдохнет. Куда вышла? Семеновна! Семеновна! Семеновна, твою мать!

В окошке регистратуры появляется безразличное лицо Семеновны.

СЕМЕНОВНА. Шо ви кричите? Я шо, не можу в туалет сходити? Якщо рожаєте — ідіть на прийомний покой! ПОДРУГА-АКУШЕРКА. У нее кровотечение. СЕМЕНОВНА. Швидку визивайте… ПОДРУГА-АКУШЕРКА. Валя, ты меня по голосу не узнаешь? СЕМЕНОВНА. Людочка, ти? Здравствуй. Нам бачиш, ремонт тут зробили. Нічого не видно. Тепер, як у касі сидимо… ПОДРУГА-АКУШЕРКА. (подталкивает Лену к окошку) Прими ее, у меня времени нет. Муж с работы вернется. У меня выходной сегодня. Он же не поверит, что в больнице была. (Лене) Все. Слушай, что скажут. И мужу позвони. (Уходит)

Лена сгибается то ли от боли, то ли просто чтоб было слышнее в маленькое окошко регистратуры.

СЕМЕНОВНА. Який срок? ЛЕНА. Седьмой месяц. СЕМЕНОВНА. Нєдєль сколько? ЛЕНА. 28. СЕМЕНОВНА. До кого ти ходила? ЛЕНА. У меня кровь. СЕМЕНОВНА. То до кого ти ходила? ЛЕНА. Что? СЕМЕНОВНА. До якого врача? Хто наблюдав? ЛЕНА. Заведующий. СЕМЕНОВНА. Погано. Він у відпустці. ЛЕНА. А когда он будет? СЕМЕНОВНА. А хто його знає. ЛЕНА. Так а можно мне другого врача? Я же беременна. У меня кровь оттуда. Голова кружится. СЕМЕНОВНА. У всіх кров оттуда. Почекай. Ти де прописана? ЛЕНА. В Черкассах. СЕМЕНОВНА. У Миколаєві де прописана? ЛЕНА. Не прописана. СЕМЕНОВНА. Дзвони в швидку. ЛЕНА. Дайте мне любого врача. СЕМЕНОВНА. Извините, не имею права. ЛЕНА. В смысле? СЕМЕНОВНА. Не имею права. Нельзя без прописки. ЛЕНА. А что мне делать?

Обе молчат.

СЕМЕНОВНА. 50 гривень є? (Лена роется в сумке) Там дєвочка молода. Докторша принімає. Давай 50 гривен

— вона тобі все зробе.

Лена молча протягивает деньги.

СЕМЕНОВНА. Йдіть на другий поверх. 206-й. Оце покажіть. Скажите, шо уплочено! (Пауза) Та йди вже!

Лена медленно поднимается по лестнице.

Она меня проверила. Говорит: выкидыш может быть. Будем сохранять? «Будем» говорю. Выписывает мне уколы, таблетки, препараты всякие. Пару дней колю. Она мне два узи сделала. Проверяла, бьется там у ребенка. Сердце у него.

Бьется.

А потом выкидыш случился. Пуповиной замотался. Не спасли.

Девочка.

Я к той приезжала после выкидыша. Она проверяла меня. Часто проверяла, как там все. Еще же молодая девушка. Давайте, узи сделаю? Там у вас все чистенько. Ничего там нету у вас. Все нормально там. Еще попейте таблеточки. Поколите укольчики.

Паша решил не останавливаться. Еще пробовать. Семья без детей — не семья. Пролечилась. Вроде, нормально все. Снова проверяться поехала. Она говорит — пока ничего. Несколько раз проверяла.

А через неделю у меня боль острая. Будто вкололи кипятка горячего. Шприцем острым. Я на стены лезла. Вкололи в живот прямо. Муж говорит: скорую вызывай. Я говорю: пройдет. Ну, мало ли. Может просто осложнения. После такого-то. Все само пройдет.

Как-раз выходные были. К врачу ж не поедешь. Два дня мучилась. Сине-зеленая. Я уже встать не могла. Вызывай мне хоть скорую. На стол сразу. На операцию. Уже час ночи было. Кинулись, а у меня внематочная.

А эта ж молодая проверяла. Два узи сделала. А внематочную не увидела. Все в порядке, — сказала. Мне обе трубы вырезали. Три литра крови в брюшину вылилось. Как я жива осталась?

А я знаю: это девочка была.

Теперь я такая последняя осталась.

Мой прапрадед — хорунжий, казак донской — украл генеральскую дочку прямо у отца из-под носа. Полюбил и забрал. К себе на станицу привез. Ясно, что генерал в долгу не остался. Отряды посылал. Долго это все продолжалось. Много славных хлопцев полягло. А пока суть да дело — генеральская дочка забеременела. Не хотела без отцовского согласия замуж выходить. Прапрадед мой сам к генералу отправился. Убили его по дороге. А потом нашли письмо на груди: он мира просил и отцовского благословения.

Еще тогда в роду у нас все наперекосяк пошло. Тогда мужики в роду и закончились. На прапрадеде моем и закончились.

А с женщинами вообще беда. Прабабку за незнакомца отдали. Она с ним 17 лет промучилась. А следующий пришел и сказал, что жить с нею будет. Так и жили, пока тот не помер. Какая там любовь?

Бабку мою, как теленка, дед взял и повел. Видите ли, он влюбился! 14 лет на поводу водил. Пока вконец не спился. Чего он только не вытворял. А она страдала из-за своей покладистости. Вот, дура! Эта доброта ее!

Сейчас, правда, с Балаболом живет.

А недавно я увидела, как бабуля впервые приревновала. Балабол на рынке работает. У него там точка своя. Лодки, катера, все такое. По заказу. И подруга-акушерка мамина постоянно к нему: ну шо, кофе с коньячком? Домой приходит подвыпивший. Бабушка поехала разбираться с этой кралей. В 50 лет! Значит, боится. Может, действительно, любит?

А мама вот вроде и сильная. Боевая такая. Но несчастная. Ничего в жизни яркого нету. Хорошо, хоть сцена немного скрашивает.

На что-то надеялась. Что-то пыталась. А живет, как карта ляжет.

Вроде и нормально все, но что-то не то чувствую.

Мама, может хватит? Слышишь? Хватит?

Молчишь? Что у вас там с Пашей?

Любовь?

Пауза.

Да ну ее, эту любовь!

Хорошо, наверное, что я не родилась.

июль 2013 — январь 2014

Работа над текстом начата в рамках лаборатории в Черкасском академическом театре летом 2013 года. «Донор» истории — актриса Елена Брехаря.