«Развалины у Клавдиева — вовсе не руины, как должно показаться при виде названия, а фамилия. Бывают Ивановы, бывают Петровы, а здесь вот Развалины, мать и трое детей, бывшие деревенские жители, волею жестокой военной судьбы заброшенные в блокадный Ленинград. В первом варианте пьесы речь шла о поедании мертвых собак, но потом Клавдиев отбросил сомнения — и ради спасения детей от голодной смерти лишенная прописки крестьянка Мария Ильинична Развалина стала кормить двух своих сыновей и дочь человечинкой. Чтобы предупредить обвинения в святотатстве, Клавдиев помещает в программке спектакля жутковатую историческую справку — докладную ленинградского военного прокурора, в которой приведена статистика случаев трупоедения во время блокады. Из нее следует, что среднестатистический ленинградский каннибал был беспартийной малограмотной приезжей женщиной за сорок.

Развалиным в пьесе Клавдиева противостоит интеллигент Ниверин. Его дочь и дети Развалиной подружились, вот и родители тянутся друг к другу. Признание героини все эти отношения рушит — Ниверин смириться с нарушением моральных норм не может. Таким образом, животный прагматизм недалекой крестьянки сталкивается в пьесе с теоретическим гуманизмом честного советского интеллигента. Впрочем, у Клавдиева нет конфликта «правильного» и «неправильного» мировоззрения, он не оправдывает Развалиных, но и не вещает устами Ниверина: ужасна и унизительна сама ситуация, в которой оказались эти люди, поэтому убеждения здесь не лучше беспринципности».

Роман Должанский «КоммерсантЪ». 11 октября 2011 г.