Роман Должанский

Драма с документами

Московский театр «Ленком» показал премьеру спектакля «Пять вечеров» по самой знаменитой пьесе ленинградского классика русской советской драматургии Александра Володина в постановке петербургского режиссера Андрея Прикотенко. Рассказывает РОМАН ДОЛЖАНСКИЙ.

Появление на афише театра «Ленком» пьесы Александра Володина «Пять вечеров» не могло не заинтересовать. И не потому, что вновь ставят Володина. Написанные больше полувека назад «Пять вечеров» давно доказали, что по праву принадлежат к классическому наследию и из репертуара в обозримом будущем не уйдут. Удивление вызвал адрес: пьеса Володина — по интонации камерная, лирическая, построенная на полутонах, зависимая от пауз. Она словно всем строем своим противится активным постановочным вторжениям, ставкам на убедительную зрелищность, на громкий и насыщенный активной энергией диалог со зрительным залом — в общем всему тому, чем славен и за что ценим «Ленком».

Разумеется, опытный режиссер Андрей Прикотенко, дебютировавший на популярной московской сцене, все это знал и понимал. Возможно, его даже подзадоривала исходная разница настроений пьесы и театра — в конце концов именно перепад потенциалов рождает электрический ток. Действие камерной пьесы вынесли на узкую авансцену. Художники Ольга Шаишмелашвили и Петр Окунев соорудили во все зеркало сцены кирпичную стену ленинградского дома со следами обрушившихся перекрытий. За единственной узкой дверью зияет бездонная чернота, а теснота коммунальной квартиры обозначена двухъярусной кроватью: все личное пространство героини — нижнее спальное место за мятой занавеской.

Сразу можно сказать: во всем, что не касается двух главных ролей, Ильина и Тамары, победил потенциал ленкомовский. Легко отставив Володина в сторону, актеры стали, что называется, править ремесло — но так, что грань между витальной внятностью игры и ее грубостью, между комическим заострением и неуместным напором оказалась быстро преодоленной. Особенно это касается Натальи Щукиной в роли продавщицы Зои — сцену во втором акте она превращает в антрепризно-концертный номер, нескромно ждущий от зрителя аплодисментов. Ненамного отстает и молодая пара — Евгений Джураев и Полина Чекан (Слава и Катя) начинают роли сдержанно, а заканчивают безудержно.

Впрочем, главное, что придумал Андрей Прикотенко, относится к судьбе главного героя, которого играет Андрей Соколов. Ильин возвращается к женщине, которую любил, после почти 20-летней разлуки. О том, что прошедшее время вместило в себя войну, в пьесе говорится. О том, что после войны герой прошел и сталинские лагеря, можно прочитать между строк. Режиссер сделал основной акцент именно на это обстоятельство. Спектакль начинается со снежной метели, бушующей в черноте за дверью, и с толпы мерзнущих на ветру заключенных в телогрейках. Ильин, возникающий в двери с чемоданом,— один из них. Лагерная тема возникает пунктиром еще несколько раз: однажды на стену проецируют папку с личным делом Ильина, в момент объяснения героев неотвязные воспоминания опять материализуются, а в финале, переодевая вновь обретенного любимого, Тамара обнаруживает у него на левой груди наколку с портретом отца народов.

Пару лет назад «Пять вечеров» поставили в другом известном московском театре — «Мастерской Петра Фоменко». Режиссер Виктор Рыжаков тогда словно попытался оторвать Александра Володина от реальностей послевоенного Ленинграда — пьеса у «фоменок» звучала и была сыграна как полуабсурдистская история, почти как психологический аттракцион, хотя текст слишком часто сопротивлялся подобному отстранению. Можно сказать, что Андрей Прикотенко в «Ленкоме» решил не просто вернуть «Пять вечеров в исторический контекст, но и обострить, ужесточить его. Получилось неожиданно, но, в сущности, как-то не страшно, ровно в той концентрации, к которой готова при выходе в свет буржуазная московская публика. Собственно говоря, лагерная тема по делу кажется нужной лишь для того, чтобы оправдать характер соколовского Ильина — человека сломленного, запуганного, помятого трагическими обстоятельствами жизни.

В его дуэте с Тамарой солирует играющая главную героиню Олеся Железняк. Ее роль — важное достоинство нового ленкомовского спектакля. Если от чего-то и можно получить в этих «Пяти вечерах» содержательное зрительское удовольствие, то от деталей, из которых складывается процесс превращения хриплой, колючей, насильно задавившей в себе все женское заводской начальницы в беззащитную, хотя и сильную духом, женщину в белом платье. Олеся Железняк играет здесь столь же остро, сколь и точно — за почти гротесковым рисунком роли не сразу угадывается драматизм, но тем ценнее он потом оказывается. В финале спектакля на всю стену проецируются лица прошедших лагеря страдальцев. Они, конечно, врезаются в память — но лицо Тамары помнится более отчетливо, и это поражение подлинного документа перед актерством совсем не огорчает.