Представителю Peterburg2 посчастливилось побывать сразу на двух постановках пьесы «Пять вечеров», спектаклях противоречивых, очень разных, но неизменно человечных и настоящих. Как и творчество русского драматурга, которое преодолевает границы времени и удивительным образом раскрывается в наши дни.
«Пять вечеров» — это история встречи двух людей через много лет, воссоединения влюбленных, потерявших друг друга. Встречи, которая способна все изменить. Пьеса «Пять вечеров» впервые была поставлена в конце пятидесятых, но звучит так, будто была написана сегодня.
Фестиваль этот на первый взгляд кажется скромным. Держится он в первую очередь на несокрушимом энтузиазме блистательного режиссера и театрального педагога, руководителя Центра им. Мейерхольда Виктора Рыжакова (того самого, который поставил володинские же «С любимыми не расставайтесь» в Русском театре) и самого яркого театрального критика Петербурга, а может и России, Марины Дмитревской.
Но ведь сам Александр Моисеевич Володин был человеком скромным и очень щепетильным в знакомствах: «Не могу напиться с неприятными людьми!» — говорил он. И на володинских фуршетах (первый тост всегда за Александра Моисеевича!) были только приятные люди, которых угощали по-володински: горячей картошкой, селедочкой, капустой, солеными огурчиками, а однажды даже бычками в томате…
Александр Володин. «Пять вечеров». Театр «Мастерская П. Фоменко». Режиссер — Виктор Рыжаков. Художник — Анастасия Бугаева.
В спектакле нет натужной, привнесенной красоты. Прекрасны героини и актрисы, но изуродованы смело и бескомпромиссно. В шерстяных чулках, в страшных пальто, в жутких шапках. Превосходна сцена встречи Тамары и Зои (Евгения Дмитриева). Стоят они друг против друга, одинаково одетые, одинаково несчастные, одинаково замученные, одинаково убогие. И то, что эти люди войну пережили, блокаду, а вслед за этим ГУЛАГ — это ре-аль-ность?! И разве реальность — это кружевные скатерти, приталенные платья, грампластинки, советские комедии, воротнички и триумфальная арка?! Или все же бездверный, осиротевший проем, пустота, одиночество, страх? Тотальный, под кожей угнездившийся испуг?! Жизнь — такая реальность, что сама себе искажение (исказит, перекривит, как лицо от немого страдания).
Володина обвиняли в мелкотемье, в том, что герои недостаточно герои. А они ведь напротив — хоть орден давай. Они землю, доставшуюся им плоской, угловатой, совсем для жизни не пригодной, сами раскручивают, да еще и с радостью, да еще и с верой в человека. Откуда только она взята? Чем держится?
Александр Вампилов. «Старший сын». Вологодский театр для детей и молодежи. Режиссер — Борис Гранатов. Художник — Виктор Пушкин.
Комедия Александра Вампилова в исполнении актеров вологодского театра становится советским мюзиклом, в котором поет за всех громоздкая радиола. Начинается этот мюзикл с объединяющего всех персонажей танца — тут и жених-летчик, и подруги, которые скоро «прокрутят динамо» нашим героям, и сам Сарафанов Александра Межова — в мешковатом пальто, с кларнетом в руках он лихо отплясывает наравне с молодежью. Сцену освещает огромная луна, бодро мигает гирлянда, Нина Екатерины Чаукиной с Бусыгиным Виктора Харжавина в центре выкидывают рок-н-ролльные коленца… С первых минут нам дают понять, что «Старший сын» — это веселая, чуть нелепая история со счастливым концом, которую актеры расскажут, постоянно обращаясь в зал: «посмотрите, мол, какие тут все чудаки, что с них взять».
Во второй и третий дни фестиваля прошли читки новых пьес. Программа открывалась пьесой Ольги Стрижак «Кеды», где молодой герой во время митинга таранил на велосипеде милицейский автобус, а завершалась «Лестницей Ламарка» Аси Волошиной — там в финале взрыв происходил не на площади, а в человеческом сердце. <…>
Выстраивается драматургия читок, «градации» современного героя, амплитуда. Между этими крайностями и дань русскому авангарду — «Л.» Евгения Бабушкина — интеллектуальная драма, маскирующаяся под историю про Льва Троцкого, с метерлинковскими и документальными нотками, желающая быть классической трагедия изгнания без собственно трагедии (так определил свой замысел драматург). И комедия положений «Не про нас» Татьяны Голюновой с героями-«чудиками», один из которых пытается прожить несколько жизней, выдавая себя за бомжа, учителя, богатого любовника; и новая пьеса Ярославы Пулинович «Дальше будет новый день», в которой сильная железная «бизнес-вумен» в финале под взглядом младенца вдруг осознает истинные ценности жизни; и парадоксальная эксцентричная комедия о потерявшейся в супермаркете девочке, которую должен играть татуированный мужчина — «Парентэктомия» Наташи Боренко.
А. Володин. «Пять вечеров». Мастерская П. Фоменко. Постановка и сценография Виктора Рыжакова, художник Анастасия Бугаева
Спектакль на первый взгляд сделан в привычной для режиссера манере. Рыжаков ставит Володина так же, как Вырыпаева и Бизё: структура постановки, сценический язык, подход к тексту остаются неизменными. Перед нами вновь стерильное камерное пространство. На квадратном помосте — стена-экран, расположенная на поворотном круге, приметы эпохи (некоторые элементы костюмов и кое-какой сценический реквизит), вырванные из контекста, откалиброванные, будто лишенные цвета и запаха, становятся скорее метафорическими характеристиками героев, чем временными координатами. Текст пьесы исполняется: музыкально-ритмическая составляющая преобладает над смыслом слов. Актеры застывают в условных позах, не играют прямых обстоятельств.
А. Володин. «Пять вечеров». Мастерская П. Фоменко. Постановка и сценография Виктора Рыжакова, художник Анастасия Бугаева
Стиль актерской игры в этом спектакле столь же мобилен и высокотехнологичен, как декорационное оформление. Поддерживаемые вращением подиума и трансформацией вертикальной перегородки, артисты вертятся, сгибаются, подпрыгивают, порхают, взлетают вверх по конструкции и почти левитируют. (Не случайно без упоминания о Шагале не обходится ни одна рецензия, впрочем, режиссер сам бросил эту подсказку рецензентам в одном из своих интервью.) В пластическом рисунке ролей — эксцентризм и асимметрия до мизансценической вычурности (хореография Олега Глушкова). В голосоведении — интонационные перепады от хрипа и визга до шепота и потери звука; речь почти без пауз, быстрая до скороговорки. Все изменения прихотливого и разнообразного аудиовизуального ряда временами не успеваешь уловить, но отдать должное изобретательности режиссера и заразительности актеров ты просто вынужден.
Александр Володин. «Пять вечеров». Саратовский академический театр драмы им. И. А. Слонова. Режиссер — Ольга Харитонова. Художник-постановщик — Ольга Герр.
Есть маленькая деталь в спектакле, прямо отражающая суть характера героини Тамары. Вначале вся ее голова сплошь усеяна железными бигуди. Да нет, не усеяна. Скована! И вот появляется первая и единственная любовь ее жизни Александр Петрович Ильин, перед которым она предстает вытянутой, сдержанной, с приличным наклоном головы, стоически сжатыми губами, в этом пыточном «шлеме». Так и хочется крикнуть из зала: «Ну, вот же — пришел ОН: не принцип, а принц (с поправкой на послевоенное время)!» А что мы видим? Если б во второй или, быть может, в третий вечер появились легкие кудри, ветер какой-то в волосах (ведь надо с чего-нибудь начинать?!)…
Александр Володин. «Пять вечеров». VENE TEATR Русский театр Эстонии. Режиссер — Александр Кладько. Художник — Борис Шлянин.
Эксцентрика, которой насытил свой спектакль Александр Кладько, бьет ключом и порой захлестывает публику с головой. Зрительские ряды расположены с двух сторон от сценической площадки и как будто образуют два берега, между которыми бурлит неспокойная река жизни героев «Пяти вечеров». Каждое движение этих людей театрально: акцентировано, утрировано. Они как будто живут с повышенной температурой; кипит кровь, гремят тазы в прихожей, и капает, капает (весь первый вечер капает) вода в туманной дали предполагаемого коммунального коридора. И подгоняет, будто метроном. И не дает взять дыхание между forte и fortissimo, умерить пыл.
Театральное объединение Fильшты-Kozlы. Спектакль-квартирник «Стыдно быть несчастливым»
(по мотивам дневников А. Володина «Записки нетрезвого человека»).
Режиссер — Семен Серзин
Стыдно быть несчастливым! Да кто бы спорил с вами, ребята!? Да кто бы вообще с вами мог поспорить?! Уж больно вы были убедительны, вроде и про войну, и про смерть, да и про жизнь с ее несправедливостью — а несчастливым все равно как-то ну неприлично на глаза показываться. Да, знаете, и неталантливым тоже. Истории-то простые рассказывае-те (смешно, конечно, трогательно, но ведь так просто), а неталантливым быть в вашем присутствии все-таки совестно. Да, и я вам больше скажу — некрасивым рядом с вами тоже не очень-то почетно.
